Праздник подлинного искусства

23 июня на сцене Смоленского драматического театра им. А.С. Грибоедова состоялся завершающий концерт одного из важнейших событий музыкальной жизни России - Всероссийского фестиваля им. М.И. Глинки, который в этом году проходил в 62-ой раз. По традиции, закрытие фестиваля стало ярчайшим событием, кульминацией «глинкинской декады». Оно было ознаменовано выступлением Большого симфонического оркестра им. П.И. Чайковского - прославленного коллектива, уже давно заслужившего любовь и признание слушателей во всем мире. Дирижировал заслуженный артист России Михаил Аркадьев, интерпретации которого всегда привлекают новизной и тонким постижением исполняемой музыки.

Программа финального концерта, в которой сочинения русских классиков - М.И. Глинки и П.И. Чайковского - сочетались с произведениями композиторов-наших современников - М.А. Аркадьева и В.И. Рубина - отражала концепцию фестиваля в целом: познакомить публику с самой разной музыкой - от знаменитых шедевров прошлого до произведений XX и даже XXI века. Кроме того - ещё одна удачная задумка организаторов, - она напомнила об открытии фестиваля, на котором тоже звучала музыка Чайковского, а также Пятая симфония Л. Бетховена, главная идея которой близка исполненной 23 июня Четвёртой симфонии Чайковского.

Открыла концерт ликующая праздничная увертюра к опере «Руслан и Людмила». По словам самого композитора, музыка «несётся здесь на всех парусах». «Руслан и Людмила» - вторая опера Глинки, в которой драматизм «Ивана Сусанина» сменяется величавой эпической неторопливостью. Она вызывала восторг современников композитора - от В.Ф. Одоевского до Ф. Листа; по-прежнему свежо и привлекательно звучит эта музыка и сегодня. Увертюра в сжатой форме отражает основные события оперы - мы находим в ней героико-эпические, лирические, причудливо-фантастические образы. Но господствует здесь все же жизнеутверждающий характер, отражающий присущее композитору светлое гармоничное мировоззрение. Исполнение увертюры, отличающейся виртуозностью, требует от оркестрантов большого мастерства, что и было продемонстрировано оркестром им. Чайковского. Слаженность и точное следование за дирижёрским жестом способствовало превосходному звучанию этого блистательного сочинения.

На концерте было представлено ещё одно произведение Глинки, раскрывающее иную грань его творчества - элегический Вальс-фантазия, о котором Г. Берлиоз заметил, что это сочинение «удивительно ново и превосходно развито». Несмотря на то, что этот опус - квинтэссенция удивительно прекрасной лирики композитора, в нем есть и драматическое начало, проявляющееся, к примеру, в грозных аккордах вступления. Подчеркивание этой стороны дирижером позволило по-новому услышать хорошо знакомую музыку и вспомнить события из биографии композитора, побудившие его создать Вальс-фантазию - любовь Глинки к Е.Е. Керн.

Образы детства не раз привлекали внимание русских и европейских музыкантов - вспомним, к примеру, Р. Шумана, П.И. Чайковского, М.П. Мусоргского. Свой вклад в эту тему внес и В.И. Рубин - известный советский композитор, автор опер, ораторий, симфонических произведений и киномузыки. Творчеству Рубина присущи стремление к возвышенной простоте и ясности, цельность мышления. О его музыке с восторгом отзывались В.И. Федосеев, утверждавший, что «его сочинения являются одним из немногих «точек опоры» истинного в музыке» и Г.В. Свиридов. На закрытии глинкинского фестиваля прозвучали три миниатюры из цикла Рубина «Детский альбом» - задорная удалая пьеса «Трубач»; лирическая «Акробатка», с характерными причудливыми «изгибами» мелодики; и контрастные ей подвижные, несколько механистические «Барабаны». Пьесы привлекали остроумными сочетаниями оркестровых тембров, что было подчёркнуто исполнителями: одна из важных черт интерпретаций М. Аркадьева - внимание к скрытой полифонии, создающее совершенно особую насыщенность фактуры.

В завершении первого отделения прозвучала «Тихоокеанская сюита» М. Аркадьева, на создание которой музыканта вдохновили поэзия Гомера и величественные пейзажи северного моря1. Как восхитительно передана композитором его суровая красота! Умиротворенные, почти пасторальные образы мирно дремлющих вод сменяются грозными картинами бури и торжественными монументальными эпизодами, которые ассоциируются с отважными покорителями водных просторов; а объединяет части остинатное движение, изображающее непрерывный шум волн. Завершает произведение поистине грандиозный колокольный апофеоз - отсылка как к традициям русской музыкальной классики (в том числе Глинки), так и праздничным и набатным звонам - неотъемлемой части нашей культуры. Почти зрительная наглядность музыки облегчает её восприятие, но отнюдь не делает произведение излишне «простым». Сюита, благодаря отсутствию нагромождения диссонантных гармоний, понятна и привлекательна для слушателя, пришедшего в концертный зал впервые (а я полагаю, что на фестивале Глинки такие люди были, и надеюсь, что они туда вернутся - тогда одну из важнейших его задач можно считать выполненной!); для знающей же публики представляется всегда захватывающая возможность разгадывать «загадки» композитора, находя отголоски сочинений Римского-Корсакова, Вагнера, Сибелиуса. О том, насколько ценна возможность услышать музыку в авторской трактовке, не стоит и упоминать; но отмечу, что оркестранты казались искренне заинтересованы сочинением, что, несомненно, способствовало высокому качеству исполнения (отдельно хочется выделить превосходно сыгранные соло и эффектно прозвучавшее фугато в финале).

Подлинным украшением концерта стало одно из гениальнейших творений русской симфонической классики - Четвертая симфония Чайковского. Это сочинение, открывающее великую симфоническую триаду Чайковского, создавалось параллельно с оперой «Евгений Онегин», и воплотило эстетические принципы композитора и его новаторские искания в симфонизме. Оно ознаменовало новый этап в его творчестве, переход от периода поисков индивидуального стиля к подлинному мастерству. В письмах Н.Ф. фон Мекк и С.И. Танееву Чайковский называл произведение программным, но в то же время подчёркивал, что эта программность - не более, чем обобщенно-философская концепция: «симфония моя, разумеется, программна, но программа эта такова, что сформулировать её словами нет никакой возможности». Основная идея сочинения заставляет вспомнить Пятую симфонию Бетховена, с которой его роднит и то, что первая часть становится ключевой. Подобно Бетховену, Чайковский открывает произведение темой судьбы, рока (в письме к фон Мекк композитор называет её - «тема-фатум»), но итог «борьбы» в двух симфониях совершенно различён: если бетховенский герой судьбу побеждает, то герой Чайковского лишь находит отвлечение в чужих радостях. В своей интерпретации М. Аркадьев подчеркнул трагическую направленность сочинения - уже во вступлении завершающие аккорды прозвучали особенно печально, почти траурно, а каждое вторжение темы-фатума поражало своей неумолимостью. В то же время, не менее выразительны были и лирические эпизоды - например, побочная партия первой части, и обаятельные скерцозные.

Этот концерт, благодаря оригинальности дирижерских трактовок и мастерству оркестрантов стал, без сомнения, более чем достойным завершением фестиваля им. Глинки, программа которого поражала насыщенностью и разнообразием, а все исполнители - высоким уровнем мастерства. Отдельного упоминания заслуживают полные залы почти на каждом концерте - свидетельство прекрасной работы организаторов и любви жителей города к музыке, и тот энтузиазм, с которым публика благодарила артистов. Остаётся только выразить надежду, что фестиваль им. Глинки останется столь же успешным проектом, знакомящим слушателей с подлинным искусством.

Концерт проходил при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации.

Музыковед Московской консерватории – Анна Горшкова

фото: Григорий Калачьян